1. "Синдром шлагбаума" Тему рассказа задал Торговец в чате VIZионеры. Большая часть детских воспоминаний после тридцати лет уже стёрлись из памяти Хафиза. То есть – он помнил, конечно. Родителей и детский сад, игры во дворе и как пошёл в первый класс. Но вспоминал это не как живые картинки и даже не как кинофильм. А будто бы давным-давно прочитал обо всём этом книгу и приблизительно помнил её сюжет. Однако, оставались моменты, необъяснимым образом отпечатавшиеся в душе навсегда и до сих пор сияющие ярчайшими красками бытия перед его мысленным взором. Например, тот день, когда он смотрел на Неё. Это было в конце августа, после летних каникул, возле школы. Ему было двенадцать лет, а Ей летом уже исполнилось тринадцать. И нет – это не была любовь с первого взгляда, даже не первая подростковая похоть – то чувство он испытал к совсем другой девочке, которую очень быстро забыл. А вот Она… Сейчас ему уже за тридцать – и порой, долгими вечерами почему-то всплывает в памяти Она. Рационально он никак не смог этого объяснить, иррационально – тоже. Просто наслаждался вспышками воспоминаний, переносящих его в тот день, когда все чувства максимально обострились. Эта девочка училась вместе с Хафизом с первого класса, он тысячи раз видел её до того дня – и никогда особо не заострял внимание. Раньше она была для него просто Сашкой, так её звали в школе, не обращая внимания на редкую и усложнённую форму полного имени – Александрина. Ну Сашка – и Сашка. Хотя, если подумать, он слегка выделял её среди одноклассниц. Хотя бы потому, что эта девчонка отлично умела драться – могла дать отпор любому мальчишке, спокойно и холодно, как каратистка или самурай. Гордая и немного холодная, всегда спокойная, но не надменная – такой Александрина была как до, так и после Того Дня. Но для Хафиза Тот День изменил всё – хоть сначала он даже сам этого не понял. Мальчик просто подошёл к школе и поднял глаза – а на лестнице стояла Она. В светло-зелёной кофточке с искорками, юбке чуть выше колен и потёртых сандалиях. Причём, юбка у неё была какого-то ужасного цвета, который дизайнер назвал бы «бледно-бледно-кофейный», а Хафиз сказал бы проще – «грязно-бежевый». То есть, дело было не в красивом платье, не в макияже, не в причёске. Да и груди у Сашки тогда ещё не было – ну так, лёгкий намёк пробивался сквозь кофточку. То есть – совершенно ничего особенного. Хафиз провёл взглядом по девочке, через пару секунд она заметила его – и как подобает приличным школьникам, они приветственно моргнули друг другу и отвели глаза. Только вот эти три секунды для него растянулись в долгое-долгое созерцание, сохранившееся в глубинах души до мельчайших деталей. И пока девочка стояла на лестнице, Хафиз бросил на неё второй взгляд, третий… каждый раз добавляя новую порцию визуальных сокровищ в копилку своей души. То, как Она улыбалась, быстро почесала носик, повернула голову… форма её коленей, длина юбки и блеск дешёвой цепочки на шее – всё это впечатывалось в душу мальчика. На дворе стоял конец девяностых – они были школьниками в самую жестокую, но одновременно – самую либеральную эпоху. Не нужно было носить мерзкую и неудобную школьную форму, приходи хоть в майке и трениках (Хафиз постоянно так и делал). Никакой идеологической промывки мозгов со стороны учителей. Но – после школы он нигде не задерживался. Сразу домой – иначе бабушка станет ругаться. У многих в классе были такие бабушки, всерьёз полагавшие, что на пути от дома до школы и обратно ребёнка обязательно похитят бандиты, изнасилуют и порежут на органы, чтобы продать их на чёрном рынке. Из соображений безопасности у Хафиза никогда не было с собой карманных денег – чтобы не украли. Он ходил в школу в самой дешёвой куртке – чтобы не украли. И после уроков быстро шёл домой, чтобы бабушку не хватил инфаркт. Да, собственно, в этом районе просто некуда было пойти и не на что потратить деньги. Лет через пятнадцать столичные школьники станут тусоваться целыми днями в торговых центрах, кушая бургеры на фудкорте. А в мире Хафиза были только бронированные ларьки, к которым было страшно подходить без взрослых – рядом с шеренгой ларьков неизменно тусовались гопники и алкоголики, стреляющие денег на пиво. Просто посидеть с Сашкой на скамейке – тоже не вариант. Все скамейки в округе сломали местные пенсионеры – чтобы на них не бухали алкаши. И конечно, Сашка всё это понимала – её тоже воспитывала бабушка. Так, а где были их родители?.. Родители всегда – ГДЕ-ТО. Родителям до тебя нет дела, они заняты важными взрослыми делами, зарабатывают деньги (которых ты не видишь), ходят в рестораны на чужие свадьбы и похороны (тебя с собой не берут)… и вообще, радуйся, если папа с мамой в редкий выходной вдруг вспомнят о твоём существовании и купят хотя бы мороженое. Он знал, что у Сашки – всё то же самое. Почти у всех в классе – так. Это сейчас Хафиз понимает, что реальность его школьных лет безумно далека от «нормы», но в детстве мы естественно принимаем за норму то, что нам дано – просто потому, что не имеем возможности жить иначе. Поэтому до самого выпуска он ни разу не пригласил Её погулять вместе. Став взрослым, задумался – и разумеется, нашёл ответ. Когда ему по-настоящему нравилась какая-то девушка, Хафиз умел быть настойчивым, даже слишком настойчивым и настырным. А с Ней… ну вот не было желания сидеть под окнами этой девочки, дарить Ей подарки или не отходить от Неё ни на шаг. Тут уж скорее… было желание разгадать Её. Всё-таки, в Александрине была загадка. Или не было? Он так и не смог ответить себе на этот вопрос. Судя по страницам в соцсетях… никакой загадки в Ней – просто нет. Эта волшебная фея выросла – и стала самой обычной. В профиле – ничего лишнего. На всех фотографиях – то же выражение лица. Александрина держала себя как королева – спокойно и с достоинством. Никогда не повышала голос, гримаса гнева никогда не искажала Её лицо… даже когда Сашка лупила в школьном коридоре насолившего ей проказника – что он тогда сделал, кнопку на стул подложил? Или жвачку в волосы?.. Ни злости, ни азарта – всегда только это спокойное, королевское достоинство. По крайней мере, так видел Хафиз. Нельзя сказать, что в школьные годы они с Александриной совсем не общались… и нельзя сказать, что общались. Они разговаривали, когда нужно было что-то у кого-то списать. Или делали контрольную коллективным разумом. На переменах, бывало, перебрасывались дежурными фразами о пустяках. Однажды их класс заперли на целый урок в кабинете без учителя – выдалось окно. И почему-то было мало народу, вроде бы зима и многие болели. Тогда они уселись в круг, человек пять – и болтали о всякой ерунде. Хафиз только помнил, как жадно он ловил каждое Её слово и жест. Вовсе не потому, что влюбился в эту необычную девчонку, а в попытке… собрать как можно больше информации и понять, ЧТО она такое? Как Она шутит, как прибирает волосы, когда сверкнут искорки в Её чёрных глазах… к своему же удивлению, он как губка впитывал все сигналы, исходившие от этой девчонки. Но даже через много лет – ничего о ней не понял. Только одному другу он рассказал об Александрине – потому что… такое не особо расскажешь. Слов не подберёшь. Пришлось искать сравнения и вспоминать, как в свои восемь лет он был по уши влюблён в блондинку-Барби, что жила в соседнем доме на втором этаже. Но сейчас Хафиз даже примерно не мог бы вспомнить лицо этой Барби. Или – как незадолго до Того Дня, весной, он в школе чуть не выкрикнул в лицо другой девочке «Да я же люблю тебя!» Хотя ту девочку он сейчас тоже не мог вспомнить, да и никакой детской любви там, по сути, не было – просто она в красивом платье пришла на школьный праздник, а Хафиз в последний момент прикусил язык, чтобы не выкрикнуть эту глупость. Но все они померкли в его памяти, а Александрина – осталась ярким и чистым образом, будто тот день был только вчера. Сегодня он снова написал другу. Хафиз: Чего-то опять ту девочку вспоминаю. Ну нафига, нафига?! Мне ведь от неё ничего не надо, и даже не хочется особо. Никита: М-да. Ну хрен знает, а чего вы не переспали в шестнадцать лет? Хафиз: Да это… не хотелось как-то. То есть, может быть и хотелось, но… блин, а где нам было спать? Пришлось бы чью-то бабушку из дома выкурить, а это писец как сложно – бабки к своим кухням были как привязанные. Бегом в ларёк – и обратно. И вообще… не знаю, почему, но – у нас в школе как-то само так сложилось, что мальчики – отдельно, а девочки – отдельно. Мы отдельно гуляли, отдельно выпивали на выпускном. В общем, полное гендерное разделение. И само собой это как-то случилось, никто ведь не навязывал. Ну… наверно, девочкам внушали «Не гуляй с мальчиками, а вдруг насильник!» А нам внушали «Не гуляй с девочками, а вдруг Шурыгина!» Никита: Шурыгиной тогда ещё в проекте не было. Хафиз: Ага, но не суть. Никита: Это какой-то, блин… синдром шлагбаума. Вот как бывает синдром вахтёра, а у вас с этой Сашкой – синдром шлагбаума. Вас преграда разделяет, только невидимая – и её нельзя преодолеть, хотя в теории вроде несложно, если захочется. Хафиз: Угу. Это ты прямо точно сказал! Тогда хотелось – но было нельзя преодолеть. А сейчас – наверно, можно… но уже не хочется. И всё равно – почему, блин, я именно про неё вспоминаю? Недавно перебрал мысленно весь список одноклассниц. Вспомнил о существовании таких, про кого забыл едва ли не сразу после выпускного! А её – помню… Никита: Может, она тоже о тебе думает? Или была влюблена в тебя в школе? Хафиз: Влюблена… это сомнительно. Учитывая мою школьную репутацию нелюдимого ебаната, просто невозможно, чтобы хоть какая-то девочка в меня тогда влюбилась. Есть о-очень маленький шанс, но скорее всего – нет, ничего подобного. Никита: Бывает же, что именно в таких нелюдимых ебанатов девочки и влюбляются. Поэтому – очень вероятно, что если не эта Сашка, то другая какая-то по тебе вздыхала. Хафиз: хм-м… ну если только это была какая-то закомплексованная страшненькая девочка из младших классов и держала это втайне. Такое могу представить, но если и было подобное – то я уже никак об этом не узнаю. А Сашка – нет… не могла она меня любить, ведь она во всём лучше меня была. Никита: Да не во всём, наверняка. Ты же более успешен, чем она. После школы в смысле. Хафиз: Ну, чуть-чуть. Но почему-то такое чувство, что она должна была сыграть важную роль в моей жизни… но не сыграла. Александрина улыбнулась, дочитав диалог до этого места. Надо же, какой сюрприз! Этот немного странный мальчишка из школы до сих пор её помнит – и с такой теплотой о ней пишет, удивительно! Права была Надька, красота – в глазах смотрящего. Она достала зеркальце и быстро осмотрела лицо – да, смутилась от прочитанного и даже раскраснелась немного. Уфф! Так, не отвлекаемся – надо работать дальше! Что вписать в отчёт… ФИО, серия и номер паспорта, ID страницы юзера в соцсети. «По результатам проведённой экспертизы резюмирую – экстремистских материалов в личной переписке пользователя не обнаружено». Дата, подпись. Капитан Ковалевская Александрина Андреевна.